Николай Тихонов    Стихи о войне   Берлин 9 мая  Дома здесь двадцать лет назад В огне и грохоте кипели, И шли бойцы сквозь этот ад Неотразимо — к высшей цели.  И вдруг над яростью атак, Последним, исступленным бредом - Не красный над рейхстагом флаг, А солнце красное Победы!  Здесь был окончен долгий путь, Сюда пришли мы за расплатой — И Гитлер не посмел взглянуть В лицо советскому солдату...  ...И вновь покой на тихих лицах, Берлин встречать весну готов, Не пепел — теплый дождь струится На цвет сияющих садов.  О мире люди говорят, Горит воспоминаний пламя, Пусть злобные глаза следят Из ночи западной за нами.  И пусть в двадцатую весну Народы слышат наше слово: Здесь, где добили мы войну, Мы не дадим родиться новой!  1945-1965 Николай Тихонов. Стихи. Россия - Родина моя. Библиотечка русской советской поэзии в пятидесяти книжках. Москва: Художественная литература, 1967     * * *  Котелок меня по боку хлопал, Гул стрельбы однозвучнее стал, И вдали он качался, как ропот, А вблизи он висел по кустам.  В рыжих травах гадюки головка Промелькнула, как быстрый укол, Я рукой загорелой винтовку На вечернее небо навел.  И толчок чуть заметной отдачи Проводил мою пулю в полет. Там метался в обстреле горячем Окружаемый смертью пилот.  И, салютом тяжелым оплакан, Серый «таубе»1 в гулком аду Опрокинулся навзничь, как факел, Зарываясь в огонь на ходу.  И мне кажется, в это мгновенье Остановлен был бег бытия, Только жили в глухих повтореньях Гул и небо, болото и я.  1916 или 1917 Примечания: 1. «Таубе» — германский боевой самолет времен Первой мировой войны. Обратно Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.     Привал инвалидов мировой войны    Просто ли ветер или крик, Просто захлопнутый дверью, Обрубок улицы — тупик Обрубки человечьи мерит.  Стакан доступен всем живым В спокойном плеске кабака, Но где ваши руки и ноги, вы, К черту плывущие окорока?  Не с дерева летит кора, И крупно падает на мох — Но отвечает ветеран: «То был большой переполох, Была нечистая игра!  Долой купцов и канцлеров И горлодеров меченых, Что взвешивают панцири И трупы искалеченных.  Посеяв руки круто В железе нестерпимом, Мы ноги перепутали С землей и ржавым дымом, Как полагается в бою,  Чтоб стать собраньем тупиков, Ползучей мебелью. А мир, как алчный дровосек, Стал больно лаком до калек, Как ставнем, бьет поверх голов —  Склони-ка ухо у дверей, Шум катит подновленным: То шарканье танков подковы серей, То лязг воздушный и водный, То хриплый дребезг батарей, Летящих по бетону...  И с ними вровень мчится спрос На всех, кто слеп, и глух, и прост.  С улыбками и трубками Опять войдут за братом брат В ночное шулерство гранат, Чтоб здесь воссесть обрубками, Захлопнутыми, бледными — Как мы у пьяного ведра, Плюя в твой череп медный, Нечистая игра!»   Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т. Москва: Художественная литература, 1967.      Зеебрюгге  Я вечером увидел Зеебрюгге, В лиловой пене брандера плечо, След батарей за дюнами на юге Я, как легенду черную, прочел.  Пустыней мол и виадук сияли, Дымилась моря старая доска, И жирной нефти плавала в канале Оранжево-зеленая тоска.  Простого дня тягучее качанье, В нем чуть дрожал полузабытый миф, Когда сюда ворвались англичане, Ночную гавань боем ослепив.  Далекий бой — он ничего не весил На горизонте нынешнего дня, Как будто клочья дымовой завесы На вечер весь окутали меня.  Я пил и ел, я думал, не проснется Во мне война — сны день мой заглушат: Мне снился блеск форштевня миноносца, Которым крейсер к молу был прижат.  Мне снился брандер, тонущий кормою, И на корме — тяжелый сверток тел, И виадук воздушною тюрьмою, Искрящейся решеткой просвистел.  Мне снился человек на парапете, Над ним ракеты зыбились, пыля, Он был одни в их погребальном свете, За ним фор-марс горящий корабля.  Мне снилась та, с квадратными глазами, Что сны мои пронзительно вела, Отвага та, которой нет названья, И не понять, зачем она была.  Проснулся я. Стояла ночь глухая, На потолке, снимая ночи гарь, Легко сверкнув и снова потухая, Как гелиограф, шифровал фонарь.   Николай Тихонов. Избранные произведения в 2-х т. Москва: Художественная литература, 1967.     Баллада о синем пакете    Локти резали ветер, за полем - лог, Человек добежал, почернел, лег.  Лег у огня, прохрипел: "Коня!" И стало холодно у огня.  А конь ударил, закусил мундштук, Четыре копыта и пара рук.  Озеро - в озеро, в карьер луга. Небо согнулось, как дуга.  Как телеграмма, летит земля, Ровным звоном звенят поля,  Но не птица сердце коня - не весы, Оно заводится на часы.  Два шага - прыжок, и шаг хромал, Человек один пришел на вокзал,  Он дышал, как дырявый мешок. Вокзал сказал ему: "Хорошо".  "Хорошо",- прошумел ему паровоз И синий пакет на север повез.  Повез, раскачиваясь на весу, Колесо к колесу - колесо к колесу,  Шестьдесят верст, семьдесят верст, На семьдесят третьей - река и мост,  Динамит и бикфордов шнур - его брат, И вагон за вагоном в ад летят.  Капуста, подсолнечник, шпалы, пост, Комендант прост и пакет прост.  А летчик упрям и на четверть пьян, И зеленою кровью пьян биплан.  Ударило в небо четыре крыла, И мгла зашаталась, и мгла поплыла.  Ни прожектора, ни луны, Ни шороха поля, ни шума волны.  От плеч уж отваливается голова, Тула мелькнула - плывет Москва.  Но рули заснули на лету, И руль высоты проспал высоту.  С размаху земля навстречу бьет, Путая ноги, сбегался народ.  Сказал с землею набитым ртом: "Сначала пакет - нога потом".  Улицы пусты - тиха Москва, Город просыпается едва-едва.  И Кремль еще спит, как старший брат, Но люди в Кремле никогда не спят.  Письмо в грязи и в крови запеклось, И человек разорвал его вкось.  Прочел - о френч руки обтер, Скомкал и бросил за ковер:  "Оно опоздало на полчаса, Не нужно - я все уже знаю сам".  1922 Строфы века. Антология русской поэзии. Сост. Е.Евтушенко. Минск, Москва: Полифакт, 1995.     Баллада о гвоздях    Спокойно трубку докурил до конца, Спокойно улыбку стер с лица.  "Команда, во фронт! Офицеры, вперед!" Сухими шагами командир идет.  И слова равняются в полный рост: "С якоря в восемь. Курс - ост.  У кого жена, брат - Пишите, мы не придем назад.  Зато будет знатный кегельбан". И старший в ответ: "Есть, капитан!"  А самый дерзкий и молодой Смотрел на солнце над водой.  "Не все ли равно,- сказал он,- где? Еще спокойней лежать в воде".  Адмиральским ушам простукал рассвет: "Приказ исполнен. Спасенных нет".  Гвозди б делать из этих людей: Крепче б не было в мире гвоздей.  Между 1919 и 1922 Во весь голос. Soviet Poetry. Moscow: Progress Publishers.